Богдан и его семья. Воскресная школа. Часть 1.
Содержание
1. О Спасении. Зачем Бог стал Человеком.
2. Еще раз о Спасении. Почему Господь спас не всех.
3. Кто беден и кто богат.
4. О ценности времени.
5. О Пресвятой Богородице - Деве Марии.
6. О прощении согрешившего ближнего.
7. Об осуждении.
8. Еще один разговор о бедности и богатстве.
9. О молитве. Зачем мы молимся чужими словами.
10. Еще один разговор о молитве. Молитва хананеянки.
11. О молитве за умерших.
1. О Спасении. Зачем Бог стал Человеком.
Мама и Таня украшали новогоднюю елку – вешали на пушистые ветки яркие стеклянные шары, а так же снежинки и фонарики из цветной бумаги, которые сами сделали сегодня утром.
- Мам, а когда родился Иисус Христос, елку тоже украшали? – спросила Таня. – Там, в Вифлееме, растут елки?
- Не знаю, растут они там, или нет, - ответила мама. – Но обычай украшать елку на Рождество появился через много веков после рождения Иисуса Христа, и не в Вифлееме, а в Германии. Впрочем, в России тоже с давних времен украшали елку, только не на Рождество, а на Пасху.
- Мам, - позвала задумчиво Таня. – А я давно хотела спросить тебя или папу – а зачем было нужно, чтобы Бог стал Человеком? То есть я знаю, что ради спасения нас, людей, но...
Таня замялась, не сумев подобрать нужные слова.
- Но ты хочешь понять, в чем именно состояло это спасение? – уточнила мама.
- Да.
Мама отложила в сторону елочный шар и села на стул.
- Не ты одна этого хочешь, - сказала мама. – Ты ведь знаешь, что ради нашего спасения Господь и Бог Иисус Христос пошел на крестную смерть. А апостол Петр писал, что в тайну Христовых страданий и в последующую за ними славу желают проникнуть даже Ангелы (1 Петр. 1, 11-12).
- И у них получается? – полюбопытствовала Таня. – У Ангелов?
- Не знаю, я ведь человек, а не Ангел, - улыбнулась мама. – Но я согласна с царем Соломоном, который писал, что «человек не может постигнуть дел, которые Бог делает от начала до конца» (Еккл. 3, 11). Я объясню тебе, как смогу, но ты должна знать, что дела Божьи не могут быть постигнуты нами полностью. Во всяком случае, пока мы здесь, на земле – так это точно. Те люди, которые станут наследниками Царства Божьего, конечно будут понимать намного больше, но даже там, в Небесном Граде Иерусалиме, люди, наверное, все же не будут знать абсолютно всего. Впрочем, не знаю, не мне рассуждать о таких вещах…
- Мам, подожди! – прервала маму Таня. – Я ничего не понимаю. Ты не можешь ответить на мой вопрос?
- Могу, - сказала мама. – И я рада, что ты начала о таком спрашивать – значит, ты становишься взрослой. Но ты, доченька, должна научиться смирятся перед величием Божьих дел. Даже в вещах простых мы не можем понять всего до конца. Вот, скажем, травинка – что может быть проще? Изучай еще так и этак, смотри под микроскопом, опыты проводи… Однако любой серьезный ботаник скажет тебе, что как только мы узнаем о травинке что-то новое, как перед нами тут же встают новые вопросы. А потом – следующие вопросы, и так без конца. И это – в такой простой штуке, как травинка. Мы можем ее бесконечно изучать, но так и не познаем ее полностью. А о более сложных вещах и говорить нечего! Сколько бы мы не говорили о том, как Господь сотворил мир, о том, как Он Стал Человеком ради любви к нам, о том, как Он умер на кресте, а затем воскрес - у нас всегда будут оставаться вопросы. И это – нормально, ведь Он велик и Бесконечен, а мы малы и часто неумны. Так что твои вопросы о Боге могут начаться, но не могут закончиться, Танюша. И это, кстати, совсем не плохо. Ведь размышляя над этими вопросами, мы думаем о Боге, а значит – приближаемся к Нему.
- Мам, ну пусть будут вопросы! – воскликнула нетерпеливая Таня. – Начни уже объяснять хоть что-то!
- Чтобы понять, отчего нас спас Бог, нужно знать, в какую беду мы попали, - сказала мама. – Все началось еще во времена Адама и Евы...
- Знаю, знаю! – закричала Таня. – Они съели яблоко...
Мама жестом остановила дочь.
- Ну, во-первых, доченька, если ты будешь меня перебивать, то мы никогда не закончим…
- Ладно, ладно! Не буду!
- Если не будешь, то продолжим. Во-вторых, в Библии этот плод назван не яблоком, а просто – плодом с дерева познания добра и зла. Каким именно был этот плод - мы не знаем. Кстати, на средневековых картинах в Европе этот плод иногда изображали похожим не на яблоко, а на лимон. Но это не важно. А важно то, что по поводу этого плода сказал Адаму Господь. Ты помнишь, что именно было сказано?
- Помню, - ответила Таня. – Он сказал, что Адам умрет в тот день, когда съест этот плод (Быт. 2, 17)!
Мама кивнула.
- При сотворении Адам был не таким, какие мы сейчас, - сказала она. – Он был святым, похожим на Самого Бога человеком – ведь был создан по образу и подобию Бога. И если бы Адам не ел от этого плода, то жил бы до сих пор...
- Мам, а зачем Бог создал такой плохой плод? – спросила Таня.
- Этот плод не был плохим, - покачала головой мама. – Бог не создает злого. Но люди могут использовать во зло то, что Господь создал для добра. Святой Григорий Богослов, например, говорил, что заповедь «не есть плода древа познания добра и зла», была дана людям не на всегда, а на время. Людям просто надо было до чего-то дорасти. Вот, например, детям строго настрого запрещено водить машины. Это не потому, что машины сами по себе плохие. Просто ребенок еще мал и, сев за руль, может покалечить себя и других. А вырастет – получай права и води себе! Так что плод не был плохим, просто вкушать его люди были еще не готовы.
- Понятно, - кивнула Таня.
- Если бы Адам не вкусил раньше времени этого плода, то жил бы до сих пор, - повторила мама. – Он был связан с Богом, и именно поэтому мог жить сколько угодно времени – ведь Бог вечен, а значит, может жить вечно и тот, кто «прилепился» к Богу. Мы не можем знать, в чем именно состояла эта связь, знаем только, что она была. Когда Адам вкусил запретный плод, он сам разорвал эту связь. И тут же в него вошла смерть – ведь он уже не был связан с Вечным.
- Но ведь Адам умер не сразу! – заметила Таня.
- Как сказать, - вздохнула мама. – Это уже был не тот святой Адам, что был раньше, совсем не тот! Тот, святой Адам, согрешив, сразу же умер, и вместо него появилось другое существо. Да, доченька, это уже было другое существо, пусть и в том же теле – поврежденный грехом, искореженный, изуродованный Адам. Теперь каждый его день был шагом на пути к могиле. Постепенно умирая, изуродованный грехом Адам прожил еще сколько-то лет, но это все равно очень мало, по сравнению с вечностью! И это все равно уже была не та жизнь! Жизнь вдали от Бога, в грехе – совсем не то, что жить рядом с Богом и в святости! Свою беду – оторванность от Бога, наши прародители передали своим потомкам – то есть всем нам.
Мама посмотрела в лицо дочери. Та молчала.
- Слово «религия» означает – восстановление разорванной связи, - продолжила мама. – Для того, чтобы мы, потомки Адама, могли жить вечно, связь с Богом нужно было восстановить. Бог не сразу принялся восстанавливать эту связь. Во-первых, люди должны были понять, что им плохо без Бога, а во-вторых – что они не могут наладить эту связь сами, своими человеческими усилиями. Когда люди все это поняли, Бог восстановил разорванную связь – Сам стал Человеком!
- Я поняла! – лицо Тани просияло. – Ведь Христос - и Бог и Человек одновременно!
- Да, - улыбнулась мама. – И в Нем эта связь так прочна, что никогда не может разорваться. Думаю, что именно это имел ввиду апостол Павел, когда говорил, что Христос примирил в Себе земное и небесное (Кол. 1, 20). Теперь каждый может выбрать – присоединиться ко Христу или – нет. Присоединиться (то есть, как бы «прилепиться» к этой неразрывной связи Бога и Человека) - значит наследовать жизнь вечную, потому, что Сам Христос есть Истинный Бог и Жизнь Вечная (1 Ин. 5, 20). В основанной Самим Христом Церкви все (и таинства, и молитвы, и посты) направлено на то, чтобы каждый из нас мог стать к Нему как можно ближе. Как говорил Своим ученикам Господь - «Пребудьте во Мне и я в вас» (Ин. 15, 4). Ну, теперь поняла?
Таня замялась.
- Кажется, да, - сказала она неуверенно.
- Тогда ты все обдумай, а если что-то будет непонятно – спросишь у меня или у папы, - сказала мама.
- А я главное поняла! – сказала Таня. – Хорошо, что Бог стал Человеком! Мам, давай дальше елку наряжать!
- Давай, - улыбнулась мама.
2. Еще раз о Спасении. Почему Господь спас не всех.
Однажды Богдан спросил папу:
- Пап, а почему Христос спас не всех?
- Почему – не всех? – не понял папа.
- А разве спасаются все? Вот мои неверующие друзья – разве они спасутся? – с болью в голосе спросил Богдан. – В Храме каждое воскресенье говориться, что Кровь Христа, Кровь нового завета за многих изливается (Мк. 14, 24). «За многих», понимаешь? Ведь не сказано – «за всех»?!
Папа внимательно посмотрел на сына.
- Христос спас всех, - ответил он.
- Значит, в Царстве Божьем будут жить все люди? Все-все? – уточнил Богдан.
- Боюсь, что – нет, сынок, - ответил папа грустно.
- Как же так? – спросил Богдан. – Христос спас всех, но в Царстве Божьем не все будут? Как так может получиться?
- Видишь ли, сынок, - начал папа. – Бог хочет спасения всем, абсолютно всем. Как говорил апостол Павел: «Бог хочет, чтобы все люди спаслись, и достигли познания истины» (1 Тим. 2, 4). Но дело в том, что не все люди хотят принять предложенное Богом спасение!
- Как это? – не понял Богдан.
- Если бы спасение было чем-то вроде медали за заслуги, то Бог дал бы такие медали всем, - сказал папа. – Более того – Он нас любит, и дал бы такие медали и без всяких заслуг. Дело в том, сынок, что медаль - это нечто внешнее, ее ведь можно носить, оставаясь бесконечно далеким и от Бога, и от ближнего... А спасение... – папа задумался, подбирая слова. – По сути, спасение просто невозможно, если ты от Бога далек!
- Почему? – спросил Богдан.
- Потому, что только Бог вечен, только Он имеет бессмертие (1 Тим. 6, 16), - сказал папа. – А мы - просто люди, не более того. И, тем не менее – в Царстве Божьем никто из людей не умирает. Почему? Потому, что в Этом Царстве все люди разделяют вечную жизнь Вечного Господа – иначе вечность для нас просто невозможна! Господь не зря сказал: «Я есмь путь, истина и жизнь» (Ин. 14, 6). Обрати внимание – не «Я даю жизнь», но «Я есмь жизнь». А еще Он говорил «Пребудьте во Мне и Я в вас» (Ин. 15, 4). В этом – суть спасения. Мы должны соединиться со Христом, чтобы Он пребывал в нас, а мы – в Нем.
- То есть спастись – это разделить со Христом Его жизнь? – уточнил Богдан.
- Да, сынок, - кивнул папа. - Бог все сделал для того, чтобы это стало возможным. Он стал Человеком, Он пошел на смерть, и Он победил смерть – ведь Он сильнее смерти! Наконец, Он основал Свою Церковь для того, чтобы в Церкви, в ее таинствах, все желающие могли соединиться со Христом... Но что-то должен сделать и сам человек – он должен принять предложенное Богом спасение! Иначе никакого спасения лично для него не будет. Ну, как бы тебе пояснить понятнее... – папа задумался. – Ну вот, такой пример – ты любишь футбол и тебе нужен мяч. Я тебя люблю и хочу сделать тебе подарок. Для этого я зарабатываю деньги, покупаю этот мяч, приношу его к нам в дом... Но и ты должен сделать кое-что! Ты должен принять мой подарок! Иначе никакого мяча у тебя не будет!
Папа посмотрел на Богдана – тот молчал, думал.
- В Писании есть несколько образов Царства Божьего, - сказал папа. – Например, образ Небесного Града Иерусалима (Откр. гл. 21), города, в котором не будет ни болезни, ни смерти, и в котором Бог ототрет с глаз людей всякую слезу. Этот город в Писании назван «скинией Бога с человеками» (Откр. 21, 3).
- А «скиния» - это что? – уточнил Богдан.
- Скиния – это походная палатка, шатёр, - сказал папа. - Более того – это шётер встречи, если дословно переводить с иврита. То есть это место, где Бог встречается с людьми, место, где «Он будет обитать с ними» (Откр. 21, 3). Пойми - Бог сделал все необходимое! Он создал этот шатёр, Он Кровь Свою для этого пролил. И Он зовет в этот шатёр всех, всех! Но обрати внимание – не загоняет туда насильно, ведь это было бы недостойно ни Бога, ни людей! Нет – Бог именно зовет! И каждый человек может откликнуться на этот зов и прийти. Ну, а если человек прийти не захочет? Тогда он останется вне шатра, то есть – вне спасения. И разве в этом Бог будет виноват? Нет, только сам человек.
- Это грустно, правда? – сказал Богдан.
Папа пожал плечами.
- Мы сотворены свободными существами, - сказал он. – А любое свободное существо само отвечает за последствия своего выбора. «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» (Ин. 10, 9) – говорит Господь. Эта Дверь открыта для всех. Но человек свободен, а значит, он может и не войти в эту Дверь. И значит – не спастись. Хотя, повторюсь - Бог все сделал для его спасения. Увы... А помнишь Евангельское выражение: «много званых, но мало избранных» (Лк. 14, 16-24).
- Кажется, помню, - ответил Богдан неуверенно.
- Это из притчи о человеке, который устроил большой ужин и звал гостей. Но гости, под разными предлогами, не пришли. Один сказал: «я купил землю, и мне нужно посмотреть ее». Другой сказал: «я купил волов и иду испытать их». Третий сказал: «Я женился и потому не могу прийти». Как видишь, все эти люди предпочли свои собственные радости, а радость Того, Кто их позвал, решили не разделять. В той притче пустующие места за праздничным столом были заполнены нищими, увечными, хромыми и слепыми. А о тех, кто отказался, было сказано: «никто из тех званых не вкусит моего ужина, ибо много званых, но мало избранных». Как ты видишь, сынок, не избранные – это всего лишь те, кто отказался сам. Поэтому – Бог хочет спасения всех, но не спасаются те, кто сам не захотел спасения!
- А почему так бывает? – спросил Богдан.
- Потому, что спасение – это жизнь в Боге, а эта жизнь имеет свои условия, - ответил папа. – Вообще – всякие отношения любви возможны только тогда, когда любящие готовы пожертвовать чем-то ради любимого. Вот, например, пройдет несколько лет, ты вырастишь, влюбишься в какую-нибудь, скажем, Катю... Придешь к ней и скажешь: «Кать, будь моей женой». Она ответит: «Хорошо, но у меня есть несколько условий. Во-первых - ты будешь вместе со мной выращивать кактусы; во-вторых – по выходным мы будем ездить на дачу; в-третьих – ты не будешь носить зеленые рубашки, а то я этот цвет не люблю». Ты скажешь – хорошо, и вы поженитесь. И ты будешь растить кактусы, пропалывать грядки и носить рубашки белого, а не зеленого цвета, просто потому, что твоя любовь с Катей гораздо важнее, гораздо больше всех этих жертв! Катя, кстати, тоже будет чем-то жертвовать ради тебя – иначе не бывает. Так и с Богом – у Него тоже есть условия. Это - заповеди. Само по себе исполнение заповедей не спасает – спасает соединение со Христом, но если ты будешь заповеди нарушать, то это разрушит ваш союз! Как ты разрушишь свой союз с Катей, если будешь делать то, что ее раздражает – выбросишь ее кактусы, наплюешь на дачу, напялишь зеленую рубашку и тому подобное. Пойми – Бог из-за любви к тебе пошел на мучительную крестную смерть, но и ты что-то должен сделать ради любви к Нему. Не убивать, не лгать, не красть... И это – не сложно, ведь отношения любви с Богом стоят того, чтобы поднапрячься и жить по заповедям! Но многие не хотят жить по заповедям, не хотят работать над собой, и поэтому проходят мимо Бога, и мимо спасения. Так что Господь все зависящее от Себя сделал, и Крови Своей, крови Нового Завета, Он ни для кого не пожалел. Но есть люди, которые не хотят спасаться, не захотят соединяться со Христом. Господь, конечно, знал, что такие люди будут, поэтому на Тайной вечере и сказал о Своей Крови, что она пролита «за многих» (Мк. 14, 24). Если бы Спасения возжелали все, абсолютно все люди, то, думаю, Он сказал бы «за всех».
- А может, люди хотят спасения, но просто не могут жить по заповедям! – предположил Богдан. – Сил не хватает!
- Господь помогает тем, кто действительно хочет быть Его учеником, - сказал папа. – Более того – Господь ведь и не думает, что кто либо, скажем, ты или я, смог прожить всю жизнь без падений. Мы падаем, и часто! Но главное – встаем ли мы после того, как упали, и продолжаем ли идти к Господу после этого! Если мы всерьез будем стремиться к Господу, то, с Его помощью – дойдем!
- А если – не дойдем? – не унимался Богдан.
- А вот если не дойдем, значит, и стремление наше было – так, не очень! – строго сказал папа. - Василий Великий в одной из своих книг вспоминал слова пророка Иеремии о том, что Господь будет судиться со всякой плотью (Иер. 25, 31). Святой Василий говорил, что Господь Сам подвергнется суду всякого человека. То есть человек сможет сказать Господу: «В том, что я не спасся, не я виноват, а Ты! Ты не сделал для моего спасения того и того!». Тогда Господь напомнит такому человеку все обстоятельства его жизни и докажет, что Он сделал все от Него зависящее, чтобы этот человек мог наследовать жизнь вечную. Тогда грешники все вспомнят, все поймут и согласятся, что Господь действительно сделал все, а они отвергли свое спасение сами. И тогда они примут положенное на них наказание не без согласия (Василий Великий, Беседа на псалом девятый).
- Что же делать? – спросил Богдан. – Я хочу быть Богу другом, хочу спасения... Но у меня столько неверующих друзей… Что ж им, погибать, что ли?! Что мне делать для того, чтобы мои друзья захотели стать друзьями Господа? Я их заву в Церковь, но они меня не слушают…
- Живи по заповедям сам, - ответил папа. – Быть может, кто-то из твоих друзей увидит, что такая жизнь – это и есть жизнь настоящая. Быть может, тогда ему тоже захочется так жить. И тогда он не пройдет мимо Бога, и мимо спасения.
3. Кто беден и кто богат.
Однажды летом папа с Богданом шли по улице. Им пришлось пройти мимо огромного кирпичного забора с кованными воротами. За забором виднелся огромный дом.
- Вот это ворота! – сказал Богдан, залюбовавшись искусными листиками и цветочками из кованного металла.
- Да, ничего, - сдержанно проговорил папа.
- Нет, ну, в самом деле - здорово! – не унимался Богдан.
Папа промолчал и только поморщился - ему показалось, что в словах сына промелькнула зависть.
- Здесь, наверное, живут настоящие богачи! – сказал Богдан.
- Не обязательно, - сухо ответил папа. – Здесь могут жить самые бедные люди на свете.
- В таком доме?! – изумился Богдан.
Папа вздохнул.
- Видишь ли, сынок, - начал он. – Бедность это не состояние кошелька. Это – состояние души. Еще Иоанн Златоуст говорил, что беден не тот, у кого ничего нет, а беден тот, кто хочет того, чего у него нет.
- Не понимаю, - покачал головой Богдан.
- Ну, вот смотри, - сказал папа. – Царь Давид был очень богат. Но вот когда-то он влюбился в замужнюю женщину, по имени Вирсавия. И все богатства показались Давиду ничем – ведь Вирсавии среди этих богатств не было! Тогда Давид убил ее мужа и взял ее себе в жены. Обрати внимание, сынок – у Урии (а так звали мужа Вирсавии) в общем-то, ничего и не было, кроме красавицы жены, но в этой истории он оказался богачом, а Давид – жалким бедняком. Да – жалким бедняком, потому, что пошел на тяжкий грех ради того, чтобы забрать себе то, что хотел. А Урия ничего у Давида не забирал (2 Цар. Гл. 11 и 12)...
Папа перевел дух и посмотрел на сына.
Богдан молчал.
- Или вот, другой библейский Царь – Ахав, - продолжил папа. – Ахав тоже был человеком богатым – царь все-таки. А у его соседа по имени Навуфей был только виноградник (3 Цар., гл. 21). Однажды Ахав захотел купить у Науфея виноградник, но тот не продал. И Ахав, при всех своих богатствах, так расстроился, что даже хлеба не ел. Закончилось все трагично – Ахав убил Навуфея и забрал его виноградник себе. Как ты думаешь, сынок – кто в этой истории бедняк? Навуфей, который довольствовался своим виноградником и не продавал его ни за какое серебро, или Ахав, проливший кровь ближнего ради того, чтобы забрать себе то, что ему хотелось?
- Ахав оказался бедняком, - сказал Богдан.
- Вот видишь, - сказал папа. – Беден тот, кто хочет чужого.
- Пап, а Бог наказал этих царей? – спросил Богдан.
- Давида и Ахава? Да, конечно. Наказал, и строго. Бог не спускает сильному, когда тот обижает слабого. Но в нашем разговоре главное не это. Главное, чтобы ты понял – если ты не научишься управлять своим «хочу», ты будешь бедняком, даже купаясь в золоте! А если научишься - никогда не будешь бедным. Никогда, даже если у тебя на столе будет только хлеб и вода.
- Своим - «хочу»? – улыбнулся Богдан.
- Да, сынок, - сказал папа без улыбки. – Знаешь, как иногда бывает у малышей: «Мама, я хочу мороженое, папа, я хочу конфетку!..» На самом деле «хочу» живет в каждом человеке – и в малыше, и в старике. Оно само по себе не плохое – оно говорит, когда человек голоден или пить хочет, но только ни в коем случае нельзя позволять этому «хочу» командовать тобой! Давид и Ахав позволили, и «хочу» толкнуло их на пролитие крови. А как ты думаешь, зачем мы постимся? – спросил вдруг папа.
- Постимся? – удивился такому переходу Богдан. – Ну, кажется, если не плотно поешь, то легче молиться...
- Это правильно, - согласился папа. – Но еще важно то, что пост помогает нам совладать со своим «хочу». На самом деле ведь нет греха в том, чтобы есть мясо или пить молоко хотя бы и круглый год. Но в посты мы добровольно ограничиваем себя от этих продуктов. Почему? Они ведь так вкусны! Но в том-то и дело, что когда мы постимся, мы говорим этому вкусному - «нет, нельзя»! Наше «хочу» возмущается, сердится, но если мы тверды, то оно постепенно приучается к послушанию! И у святых было свое «хочу», но только оно знало – если сказано «нет» - значит нет, и никаких разговоров! И «хочу» привыкало к своему месту и не мешало святым жить.
- А оно ведь может мешать жить! - пробормотал Богдан, еще раз вспомнив огромный дом за удивительным кованным забором.
- О, да! – сказал папа. – Еще как! Дело в том, что если позволить «хочу» властвовать над тобой, то все – никакой жизни не будет! «Хочу» можно усмирить, но разбалованное, раздутое «хочу» никак нельзя прокормить! Обязательно ведь найдется то, что ты еще не ел, не пил, не видел... Например - ты ел вчера свинину? А «хочу» требует омаров. Ты поел омаров? «Хочу» опять не довольно, ему мясо анаконды подавай! И так во всем. У тебя есть «Жигули»? «Хочу» требует «Мерседес». Ценой тысячи грехов достал себе «Мерседес»? «Хочу» опять не довольно – ему «Ламборджини» подавай! Появилось «Ламборджини»? «Хочу» требует яхту. Есть яхта? «Хочу» требует самолет. И этому конца и края нет, сынок. И потом, ведь, «хочу» всегда идет рука об руку с завистью, а ведь кем бы ты ни был, в мире обязательно найдется кто-то богаче или известнее тебя... И тогда «хочу» вместе с завистью сотрут твою душу в порошок, и превратят твою жизнь в ад еще здесь, на земле!
- Я понял, папа! – сказал Богдан. – У этих людей, которые живут в большом доме, много денег, но если они хотят того, чего у них нет – например, еще большего дома – то они – бедняки, да?
- Да, сынок, - ответил папа.
- А если мне хватает того, что у меня есть, то я – богач? – уточнил Богдан.
- Да, сынок, - кивнул папа.
4. О ценности времени.
В этот день Богдан играл в футбол с друзьями, и вернулся домой уставший, мокрый от пота, но довольный. Он вошел в дом и тут же услышал протяжное:
- Па-а-ап! Ну – можно-о-о?! – голос Тани раздавался из комнаты девочек.
- Нет, нельзя, - прозвучал ответ отца.
- П-а-ап! Ну – почему?!
- Я тебе уже объяснял.
- Зачем нам тогда вообще интернет?!
- Потому, что там можно найти много прекрасной духовной литературы – творения Иоанна Златоуста, например, или Исаака Сирина...
- А я хочу игру-у-у! – Таня перешла на протяжный вой.
Богдан вошел в комнату.
- О чем спор? – спросил он.
- Папа не разрешает закачать через интернет компьютерную игру! – едва не плача, пожаловалась Таня брату. – А она хорошая! Мне девочки в школе говорили!
Отец молчал.
- Пап, - обратился к нему Богдан. – А, правда – почему нельзя? Почему ты нам никогда не разрешаешь играть в компьютерные игры?
- Потому, что компьютерные игры - жуткий пожиратель времени! - ответил папа. – А время надо ценить.
- А я ценю! – вновь заныла Таня. – Я по чуть-чуть буду играть!
- Я в этом не уверен, - сказал папа. – Я знаю человека, который пришел в гости к друзьям, у которых был компьютер (а в те времена это была огромная редкость), и проиграл во всякие игрушки целую неделю. Мы тогда чуть с ума не сошли – не знали где его искать, а он, оказывается, просто по клавишам стучал и времени не замечал!
- Я чуть-чуть! – заныла Таня.
Папа достал с полки Библию, полистал ее.
- Евангелие от Матфея, глава 13, стихи 45 и 46, - сказал он. – «Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущего хороших жемчужин, который нашел одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел и купил ее» - прочел папа и закрыл Библию. – Вот видишь, доченька, - сказал он Тане, - тот, кто хочет войти в Царство Небесное, должен отказаться от всего, что может этому помешать. А если убивать свое время на всякую чепуху вроде компьютерных игр, то «денег на драгоценную жемчужину» (а значит – добрых дел, которые могут ввести тебя в Царствие Божие) может и не хватить!
- А посуда? – спросила вдруг Таня.
- Что – посуда? – не понял папа.
- Я столько времени трачу на мытье посуды! Тоже ведь на жемчужину не коплю!
Папа улыбнулся.
- Как раз наоборот, - сказал он. – Ну – подумай. Если бы мы ели из грязной посуды, то заболели бы, правда? Значит, когда ты моешь посуду, ты спасаешь меня, и брата, и маму, и сестру от болезни – а это дело милосердия, дело богоугодное. И если бы ты не мыла посуду, а мы все таки не соглашались бы из грязной есть, то кто бы мыл ее? Мама, конечно. А у мамы и так дел невпроворот. Значит, когда ты моешь посуду, ты облегчаешь жизнь своей маме, а это тоже дело милосердия. Дела милосердия – это как раз то, за что приобретается наша драгоценная жемчужина – Царство Небесное. А я хочу, чтобы ты, доченька, вошла в это Царство... Мыть посуду вполне можно во славу Христову! А играть в компьютерную игру – нет.
- А в футбол? – спросил Богдан. – В футбол я ведь тоже сегодня не во славу Христову играл!
Папа улыбнулся.
- Ну, в том, что ты погонял с друзьями мяч, все же есть какая-то польза – подросткам полезно побегать по свежему воздуху. К тому же и здесь есть место милосердию – можно, к примеру, помочь дойти домой другу, который подвернул ногу. А вот если ты посмотришь матч по телевизору, вся эта польза улетучится – ты только диван продавишь, да полтора часа зря потеряешь. Но, к счастью – всего лишь полтора часа. А вот в компьютерную игру можно играть годами!
- Ну и что в этом плохого?! – крикнула Таня.
Папа повернулся к ней.
- Ты помнишь историю о богаче и Лазаре, Танюша? – спросил он. – Это в Евангелии от Луки.
Папа открыл Библию.
- «Некоторый человек был богат, - начал он, - одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками со стола богача... Умер нищий и был отнесен Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои...» (Лк. 16, 19-23).
Тут папа прервался, закрыл Библию и посмотрел на Таню.
- Таня, за что богач попал в ад?
- За то, что не кормил Лазаря! – незамедлительно ответила Таня.
- Правильно, - кивнул папа. – Так вот – запомни, доченька. Этот богач – ты. И – я. И – Богдан. Нищий Лазарь всегда лежит у нашего порога. Это я образно говорю, а смысл в том, что всегда найдется тот, кому мы можем помочь, оказать милость! Кто-то голоден – мы можем его накормить. Кто-то устал – мы можем понести его ношу. Кто-то заболел - мы можем его лечить или хотя бы жалеть. Лазарь всегда с нами – нужно только заметить его. А компьютерные игры не дадут заметить Лазаря, доченька! Играя в них, человек погружается в искусственный мир, а в этом мире невозможны дела милосердия – просто потому, что этого мира НЕТ и его героев – тоже нет, они выдуманы. Понятно?
- Понятно, - сказал Богдан, а Таня буркнула что-то невразумительное.
Девочка еще дулась, но было видно, что спорить она больше не будет.
5. О Пресвятой Богородице - Деве Марии.
Лето подходило к концу, и детям уже надоело на даче – хотелось в школу, к своим друзьям и подружкам.
В этот день спокойной и вдумчивой Тоне не хотелось ни качаться на качелях, ни гонять мяч с папой, Богданом и Таней. Ей хотелось почитать, причем не сказки, а что-то другое. Порывшись на столе, девочка выбрала толстую книгу, которую часто читали мама и папа – «Библию». Девочка уселась на табурет, и минут десять перелистывала страницы. Потом Тоня осторожно закрыла книгу, положила ее на стол и пошла на кухню, откуда доносились приятные запахи – мама готовила обед.
- Мам, а я «Библию» пробовала читать! – сообщила Тоня маме.
- И как, получилось? – спросила мама.
- Не очень, - честно призналась девочка.
- Это потому, что ты маленькая, - подбодрила ее мама. – В «Библии» все истории рассказаны так, чтобы было понятно взрослым. У нас есть «Детская Библия» - там записаны те же истории, но так, чтобы было понятно детям. Хочешь, я тебе найду? Вот только зажарку в борщ брошу!
- Хорошо! – согласилась Тоня.
Какое-то время девочка смотрела на то, как мама нарезает лук и морковку, но потом просто смотреть стало скучно.
- Мам! – позвала Тоня. – А почему «Ветхий Завет» такой большой, а «Новый Завет» такой маленький?
- Потому, что «Ветхий Завет» - это история одного народа, а «Новый» - история одного Человека, - ответила мама, не отрываясь от морковки. – О народе рассказывать дольше, поэтому и книга такой большой получилась.
- Значит, «Ветхий завет» - главнее? – уточнила Тоня. – Ведь целый народ главнее, чем один человек?
- Смотря, какой Человек, - покачала головой мама. – Книги «Нового завета» - это повествование о том, как Сам Бог стал Человеком. Важнее этого нет ничего на свете. Мы все знаем Этого Человека...
- Да, да! – перебила маму Тоня. – Это – Иисус Христос!
- Правильно, - улыбнулась мама. – А «Ветхий Завет» рассказывает об Израильском народе, который Бог создал для Самого Себя.
- А зачем Богу народ? – удивилась Тоня.
Мама поставила сковороду на огонь и повернулась к дочери.
- Народ Израильский должен был рассказать всем остальным народам о Благой вести - о рождении, смерти и воскресении Иисуса Христа, - сказала мама. – Иудеи должны были помочь наследовать жизнь вечную тем, кто не был потомком Авраама. И, надо сказать, лучшие из представителей еврейского народа справились с этой задачей - апостолы, обошедшие со своей проповедью едва ли не весь мир, были именно потомками Авраама. А еще среди этого народа должна была родиться девочка, которая смогла бы стать мамой Самому Богу.
Тоня смотрела на маму, слушала, но молчала.
Видя, что дочь не все понимает, мама подошла к Тоне и обняла ее.
- Видишь ли, малыш, - сказала она. – Все мы часто грешим, и грехи оставляют раны на нашей душе. Из-за этих ран мы не можем быть рядом с Богом, так как они стали бы болеть. Ну, помнишь, ты сбила себе коленку, и к этой ране без боли нельзя было прикоснуться даже самым чистым платочком?
Тоня кивнула – она все это прекрасно помнила, потому что коленка зажила совсем недавно.
- Перед тем, как родиться, каждый малыш девять месяцев живет в организме своей мамы. А теперь представь, что этот малыш - Сам Бог. Его мамой могла быть только совершенно безгрешная девушка. Только у нее на душе не было бы ран, нанесенных грехом, и поэтому ей никогда не было бы больно от того, что Бог так близко.
Мама посмотрела на лицо Тони, но та смотрела не на нее – девочка во все глаза рассматривала висящую в углу икону Богородицы.
- И Дева Мария была именно такой? – тихо спросила она.
- Да, - ответила мама. – Ее родителями были Иоаким и Анна. Иоаким был потомком царя Давида, но все вокруг знали и уважали его не как человека, чей прапрапрадедушка был царем, а как человека любящего Бога, смиренного и милосердного. Вот только детей у них с Анной не было. Прошла молодость, зрелость, наступила старость, а Бог все не давал им детей. Но они не переставали просить Бога о ребенке. Наконец, они пообещали, что если у них родится малыш, они посвятят его Богу.
- Как это? – уточнила Тоня.
- Ну, ребенка ведь по разному можно воспитать, правда? – сказала мама. – Можно, например, говорить ребенку, что в мире самое главное деньги, и тогда он вырастит жестоким и жадным, а о Боге никогда и не вспомнит. А можно учить его, что самое главное – жить так, как Бог велит, и тогда ребенок вырастит добрым, потому что Бог хочет, чтобы те, кто любит Его, любили и всех людей вокруг. А Иоаким и Анна вообще решили отдать своего ребенка в Храм, чтобы он рос там и не забывал о Боге никогда. И вскоре у них родилась девочка, которую они назвали Марией.
- Мам, у тебя зажарка горит! – сказала Тоня.
Мама кинулась к сковороде – зажарку действительно нужно было помешать. Когда мама опять посмотрела на дочь, та уже выбегала из кухни.
- Тоня, ты куда?
- На улицу, - весело закричала дочь. – Расскажу Тане и Богдану о Деве Марии!
Девочка выбежала, а мама внимательно посмотрела на икону, и перекрестилась, благодаря Бога и Деву Марию за то, что у нее такие хорошие дети.
Вечером, дома, Тоня пробовала читать акафист Пресвятой Богородице на церковно-славянском языке, а Таня рисовала.
- Богородица Дева радуйся, благодатная Марие, Го-осподь, с тобою, - напевала Таня, сидя за столом и раскрашивая вычурный домик.
К Тане подошел папа.
- Рисуешь? – спросил он.
- Ага, - сказала Таня. – Вот домик, - она протянула отцу рисунок. – Нравиться?
- Нравится, - ответил папа.
- А как ты думаешь, Дева Мария видит сейчас этот домик? – спросила Таня.
Девочка все еще пребывала под впечатлением от рассказа Тони о Пресвятой Богородице Деве Марии.
- Точно не знаю, - ответил папа. – Думаю, что видит.
- Мне бы хотелось, чтобы ей понравилось, - доверительно сообщила девочка папе. – Мне она сама очень нравиться!
- Она всем нравиться, - сказал папа. – Всем, кто любит Господа. Ведь она стала Его мамой, когда Он захотел стать Человеком, чтобы спасти нас.
- А расскажи, как она решила стать мамой Иисуса! – попросила Таня папу.
- Я ведь уже рассказывал, - улыбнулся папа. – И мама рассказывала! И даже Тоня рассказывала.
- Ну, пап, расскажи еще! Ну, пожалуйста! – попросила Таня.
- Хорошо, - папа пододвинул себе свободный стул и сел рядом с дочерью.
- Ты помнишь, - начал он, - что Дева Мария была дочерью Иоакима и Анны, которые пообещали Богу отдать своего ребенка на служение Ему.
- Да, да! Тонька рассказывала!
- Тань, не перебивай меня, - попросил папа и продолжил. - С ранних лет маленькая Мария воспитывалась при Иерусалимском Храме. Там она молилась, помогала старшим всем, чем могла. Потом она подросла, и по обычаям того времени должна была выйти замуж. Но она не хотела выходить замуж, так как мечтала посвящать каждую минуту своей жизни одному только Богу...
- Так ушла бы в монастырь! – опять перебила папу Таня.
- В те времена не было монастырей, они появились позже, - покачал головой папа. – Но Марию любили при Храме, и вот когда она объявила священникам о своем решении, посвятить себя не мужу и детям, а одному только Богу, те отнеслись к ее словам очень серьезно. У Марии был родственник, пожилой человек по имени Иосиф. Его жена умерла, и у Иосифа остались дети от этого брака. Иосиф происходил из царского рода, но был человек небогатый и зарабатывал на жизнь тем, что плотничал. По внушению Бога, кто-то из священников попросил Иосифа взять к себе в дом Марию, чтобы он заботился о ней, а она могла посвятить все свое время молитве. Иосиф согласился.
В доме Иосифа Мария помогала по хозяйству, молилась и читала Святое Писание. Она и сама не знала, какого великого подвига ждет от нее Бог.
- А потом ей явился Архангел Гавриил и сказал, что у нее родится младенец Иисус, - сказала Тоня, оторвавшись от акафиста.
- Да, - подтвердил папа. – И великий, единственный в своем роде подвиг Девы Марии начался с того, что она на это согласилась.
- А могла и отказаться?! – в один голос воскликнули сестры.
- Могла, - ответил папа. – Бог сотворил человека совершенно свободным, и человек может принять подвиг, к которому его зовет Господь, а может и отказаться. И как часто мы отказываемся, даже не замечая этого! Вот обидели тебя. Какого подвига ждет от тебя Господь в этот момент? Чтобы ты простил обидчику. Бог всегда даст тебе силы на подвиг, поможет тебе, но и ты должен сделать все от тебя зависящее! Если ты решил обидчику не прощать, значит - отказался от маленького подвига, к которому призывал тебя Бог.
- А если кто-то плачет – Бог хочет, чтобы я его пожалела? – спросила Тоня.
- Да, - кивнул папа. – И опять Бог будет рядом, и опять Бог даст силы, но только если и ты сделаешь все зависящее от тебя – решишься подойти и разделить чужую боль. Бог всегда так будет делать – поможет тебе во всем добром, на что ты решишься. Но Он не будет делать за тебя то, что ты должна сделать сама!
- А Мария должна была сделать сама вот это – согласиться? – уточнила Таня. – Согласится на то, что она станет мамой Спасителя?
- Да, - ответил папа. – Она должна была на это решиться. Она ведь знала из Писаний, что если она родит Божественного Сына, Его ждет трудная, трагическая жизнь, и ей, Марии, как матери, придется эту трудную жизнь с Ним разделить. Да, потом ее ждали слава и всеобщая любовь, но это – потом, а вначале ей предстояло пройти через страдания, испить много боли. Но она решилась на эти страдания и на эту боль. Решилась и сказала Архангелу Гавриилу: «Я раба Господня; да будет мне по слову твоему» (Лк. 1, 38). Сказав эти простые слова, юная Дева Мария, как мне кажется, сознательно решилась на жизнь, полную кристальной, невиданной ранее чистоты – ведь иначе она просто не смогла бы понести свою ношу. Господь, видя ее решимость, дал ей силы, и Дева Мария достойно справилась со своей задачей. И с тех давних пор и до ныне, ее ублажают все роды, все поколения людей (Лк. 1, 48). И это – вполне ею заслуженно.
- Папа, давай помолимся Богородице, чтобы она попросила у Бога для нас вот чего – чтобы мы выполняли Его волю, как выполняла она! – сказала Тоня и протянула книгу со страницей, раскрытой на акафисте Пресвятой Богородице.
- Хорошо, - сказал папа и встал. – Давай помолимся!
6. О прощении согрешившего ближнего.
В этот день детям подарили «Дартс» - черно-белую мишень, в которую нужно бросать маленькие стрелы на магнитиках.
Богдан побросал немного, и ушел читать – взрослому мальчику игра показалась не интересной. Зато Таня и Тоня играли с увлечением и через пятнадцать минут поссорились – не могли решить, кому бросать стрелы с красным хвостиком, а кому – с зеленым. В жаркую ссору вмешался папа, забрал игру и сказал, что отдаст ее девочкам только на следующий день, да и то – если они помирятся.
Девочки мириться не спешили – дулись друг на друга. Они разошлись по разным комнатам, и в доме воцарилась непривычная тишина – никто не играл, не бегал, не прыгал, не смеялся.
Через полчаса Тоня зашла на кухню к маме. Мама в это время мыла посуду.
- Мам, можно мне хлеба с вареньем? – спросила Тоня.
- Да, только сделай себе сама, - сказала мама.
Тоня отрезала себе ломоть хлеба, намазала толстым слоем клубничного варенья.
Через минуту мама обратила внимание на то, что дочь не ест хлеб, а смотрит на него в растерянности.
- Ты что не ешь? – спросила мама.
- Я не могу помолиться, - буркнула Тоня себе под нос.
С раннего детства в семье дети были приучены перед едой читать молитву «Отче наш».
- Почему? – удивилась мама.
- Потому, что я должна сказать «Прости нам грехи наши, якоже и мы прощаем должникам нашим». А я Таньку не простила – как же я такое скажу?! Это вранье получиться!
Мама отложила посуду и выключила кран.
- Ты права – Богу лгать нельзя, - сказала она, вытирая руки о полотенце. – Но ведь ты можешь просто пойти и помириться с Таней, и тогда сможешь молиться!
- Не могу я с ней мириться – она вредничала! – сказала Тоня хмуро.
Мама посмотрела на дочь строго.
- Тогда не ешь хлеб вообще, или ешь его без молитвы, - сказала она.
- Не могу, - ответила Тоня, и опустила голову.
Мама пожала плечами.
- Тогда помолись, но будь правдива. Скажи Богу: «Не прощай мне грехи мои, потому, что я не простила Таню», - посоветовала мама.
- И так не могу, - ответила дочь.
- Почему?
- Я хочу, чтобы Он меня прощал, когда я что-то делаю не так!
- Тогда и ты должна простить сестру – иначе нельзя, - сказала мама строго, и вновь принялась за посуду – она хотела дать дочери время подумать.
Через минуту Тоня подошла к маме и уткнулась головой ей в бок.
- Мам, скажи – а почему это так важно – прощать других? – спросила она.
Мама выключила воду, вытерла руки, обняла дочь.
- Видишь ли, Тонь, - сказала мама ласково, - когда первые люди съели плод от древа познания добра и зла, это нарушило их отношения с Богом - поэтому они начали страдать, болеть, умирать... Но дело в том, что нарушились не только отношения людей с Богом – грехопадение разрушило братство людей, и люди перестали любить друг друга! Прошло немного времени, и среди детей Адама и Евы произошло убийство.
- Да, - кивнула Тоня. – Каин убил своего брата Авеля.
- Вот видишь, что получается – Бог хочет, чтобы мы любили ближнего, как самого себя (Мф. 22, 39). А мы вместо этого ссоримся, обижаем, оскорбляем, убиваем... Это не правильно – как ты считаешь?
Тоня молча кивнула.
- Любить ближнего в чем-то проще, чем Бога – Бога ты не видишь, а ближний всегда перед тобой. Но в чем-то и сложнее – Бог сотворил тебя и все, что тебе дорого; и ты ведь это понимаешь, правда? А еще Бог стал Человеком, взял Себе человеческое имя Иисус Христос, жил рядом с людьми, словно обычный человек и умер, ради того, чтобы ты, лично ты могла наследовать Царство Небесное. То есть Бог ради тебя, именно ради тебя (!) пошел на муки, на смерть - ты это помнишь, конечно. Если ты просто умеешь быть благодарной, то будешь любить Бога, который сделал для тебя все это – правда?
- Ну, конечно - буду!
- В этом отношении - с ближним сложнее. Твоя сестра Таня тебя не сотворяла, ради тебя не умирала, и вообще – она не какое-то воплощение совершенств, а обычная девочка, с которой иногда бывает тяжело...
- Она сегодня вредничала! – пожаловалась Тоня.
- А ты? – поинтересовалась мама. – Ты - не вредничала?
Тоня промолчала и лишь неопределенно пожала плечами.
- А теперь подумай вот о чем – в Царстве Небесном не только все любят Бога – там все и друг друга любят, ведь это Царство любви! Представь себе, что вы с Таней никогда не помиритесь – как вы тогда сможете войти в такое Царство? В Царстве Небесном нет места ссорам и непрощению! И поэтому, для того, чтобы ты простила Таню, Бог как бы говорит: «Тоня - Я согласен быть как ты! Ты простишь сестру – и Я тебя прощу. Я согласен быть как ты – какой мерой ты меряешь, такой и я тебе отмерю (Мф. 7, 2). Простишь сестру на копейку – и Я тебя прощу на копейку, простишь на две – и Я тебя прошу на две, простишь Таню полностью, и Я прощу тебя полностью!». Видимо, другого способа научить людей прощать друг друга просто не существует – все-таки люди очень упрямы...
- Мам, но я так не умею! – сказала Тоня. – Я ведь не Бог, я не могу – полностью!
- А хотела бы? – спросила мама. – Хотела бы простить ее полностью, так, как Бог прощает тебя, когда ты не права?
- Да, наверное, - сказала Тоня, немного подумав.
- Думаю, что Богу этого будет достаточно – Он ведь понимает, что ты просто маленькая девочка, и в тебе не много сил, - сказала мама. – Но ты должна быть готовой прощать так полно, как только можешь, а еще - всеми силами пытаться не вспоминать эту ссору, и не взять свое прощение назад.
- Я попробую! – сказала Тоня.
- Тогда иди и помирись с Таней, - сказала мама.
- Хорошо! – ответила Тоня и выбежала из комнаты.
Примирение произошло очень быстро – видимо и Таня хотела помириться с сестрой. Уже через несколько минут довольные и счастливые девочки дружно уплетали хлеб с клубничным вареньем.
7. Об осуждении.
Однажды Богдан спросил у папы:
- Пап, а что для тебя тяжелее всего? Ну – как для христианина? Я имею ввиду – какую заповедь тебе тяжелее всего исполнять?
Папа надолго задумался.
- Наверное, сынок, - ответил, наконец, он, - тяжелее всего мне не осуждать ближних.
- Почему? – поинтересовался Богдан.
Папа пожал плечами.
- Трудно сказать, - ответил он. – Авва Дорофей, византийский святой седьмого века, считал, что когда мы осуждаем ближнего, это больше всего прогневляет Бога. А раз так, то и дьявол старается нас к осуждению подтолкнуть – для него ведь в радость, когда Господь гневается на нас! Ну а мы, вместо того, чтобы дьяволу сопротивляться, помогаем ему – то и дело начинаем осуждать политиков, артистов, родственников, соседей… Я считал бы большой победой, если бы научился не судить ближнего. Как говорил царь и пророк Давид: «Буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои» (Пс. 38, 2). Как бы я хотел, чтобы у меня вот так получилось! Но пока, сынок, мне здесь хвастаться нечем!
- Пап, а почему так получается? – спросил Богдан. – Вот человек, вроде бы, и старается, а – не выходит у него не осуждать?
- Быть может, недостаточно старается? – предположил папа. – Не хватает усердия или простой внимательности к движениям своей души? Святой Дорофей считал, что все начинается с малого. Сейчас, я тебе точно прочту.
Папа достал с полки книгу, полистал.
- Ага, вот это место! – сказал он. – «Это зло начинается с того, что человек дозволяет себе малое зазрение ближнего, от того, что говорит: «Что за важность, если послушаю, что говорит сей брат? Что за важность, если я скажу вот такое-то слово? Что за важность, если я посмотрю, что будет делать сей брат или странник?» - от сего ум начинает оставлять свои грехи без внимания, и замечать грехи ближнего».
Папа отложил книгу.
- Вот так, мало по малу, все и происходит. То там мы сказали неосторожное слово, то здесь мы сделали ненужное замечание… Постепенно мы привыкаем к тому, что видим чьи угодно грехи, только не свои собственные! Ты, конечно, знаешь, что Господь не любит, когда мы наблюдаем за грехами ближнего, а не за своими. Об этом много говорится в Нагорной проповеди. «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерой мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот – в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7, 1-5). Авва Дорофей в своей книге тоже вспоминал об этом месте из Писания и говорил, что Господь грех ближнего сравнивает с сучком, а осуждение – с бревном! То есть это место можно понимать так – перестань осуждать ближнего, и тогда поймешь, как излечить его от греха, а пока осуждаешь – ничего не сможешь сделать, потому, что в твоем глазе целое бревно!
- А я всегда думал, что Господь в этих словах говорит о другом, - заметил Богдан. – Бревно ведь больше сучка, правда? Вот и Христос говорит человеку о том, что его грехи на самом деле больше, чем у того, кого он осуждает!
- Вполне может быть! – сказал папа. – Дело в том, что человек просто не способен оценить ближнего правильно. По сути, любое осуждение ближнего – просто ложь.
- Почему? – не понял Богдан.
- Представь – плывет айсберг, - сказал папа. – Над водой – лишь малая его часть и эту часть мы видим. Но часть айсберга не видима для нас – она ведь под водой. И, заметь, сынок – эта подводная часть всегда, всегда больше видимой! Так и с ближним – мы видим какой-то его проступок, но не видим многого другого. Мы не видим намерений человека – быть может, он хотел хорошего, а получилось плохо. Мы не видим той борьбы, которая творилась в его душе. Быть может, перед тем, как согрешить, он очень долго сопротивлялся своим страстям. Можешь быть уверен – сама эта борьба не останется без внимания у Господа, пусть даже она и закончилась падением! А мы просто не видели этой борьбы… Наконец, быть может, человек принесет достойный плод покаяния (Мф. 3, 8)! Бог это увидит, а мы – нет. Вот и выходит, что только Бог может правильно, полностью видеть человека. Именно поэтому Его Суд – праведен, а наш – нет. Поэтому судить о ближних – значит гарантированно лгать в большей или меньшей степени! И, кстати, ведь и на самом деле твои собственные грехи могут быть более тяжкими, чем грехи осуждаемого тобой человека!
- Что же делать? – спросил Богдан, который тоже никак не мог отучиться осуждать людей.
- Ты не у того человека спросил, - сказал папа. – Я не могу давать советов, ведь у меня самого не получается!
- Ну, ты ведь хоть как-то с этим борешься? – спросил Богдан. – Скажи мне – как?
Папа пожал плечами.
- Мои успехи не велики, - напомнил он. – Но, быть может, у тебя получится лучше… В общем, сынок, я пытаюсь помнить совет апостолов, данный в «Книге Деяний». Апостолы советовали не делать людям того, чего не желаешь себе (Деян. 15, 20). А я ведь не хочу, чтобы меня осуждали, правильно? Значит должен стараться не осуждать других. Пока я об этом помню, что-то получается, как забуду… - папа махнул рукой. Потом добавил: - А еще я стараюсь помнить, что Господь завещал любить ближнего как самого себя (Мф. 22, 39). Ну, а сам, в своей душе, я осуждаю себя? Если честно – то нет, я постоянно себя оправдываю! Как трудно просто сказать Господу: «Прости, я не прав!», а не городить кучу оправданий! Но раз так, то нужно быть честным, и относится к ближнему, как к себе! Коль оправдываешь себя, тогда и его оправдывай! Ищи извинения в его проступке, как ищешь извинения в собственном грехе! Говори себе: «Этот человек не хотел поступить плохо. Он хорошего хотел, а просто у него так получилось!» Такое настроение тоже помогает, - сказал папа. И добавил: - Иногда помогает, реже, чем хотелось бы. А еще - важно поменьше болтать! Если уж не получается не осудить человека в своих мыслях, в своем сердце, так хоть язык свой придержи! Осудить человека даже мысленно – это плохо, но осудить, а потом всем на свете растрепать, какой грех совершил тот или иной человек – хуже!
- И молиться, наверное, надо! – сказа Богдан.
- Надо, - кивнул папа. – Господь даст силы для борьбы. Но Господь не станет все делать за нас. Для того, чтобы победить греховную привычку осуждать ближних, нужна не только Его помощь, но и наш труд!
8. Еще один разговор о бедности и богатстве.
Однажды Богдан сказал папе:
- Знаешь, пап, у меня сегодня был разговор с одним мальчиком. Он сказал, что Бога нет.
- Есть люди, которые так думают, - ответил папа. – Мне жаль этих людей. Люди, не знающие Бога - самые несчастные люди на свете.
- Он сказал, что мы – ну, то есть наша семья – бедные, - сказал Богдан. – А если бы Бог был, то Он сделал бы нас богатыми. Этот мальчик сказал, что Бог не допустил бы, чтобы верующие в Него были бедными!
Папа некоторое время ошарашено смотрел на сына, а потом захохотал. Но смеялся он не долго.
- Насмешил ты меня, сынок! - сказал папа. – Правда, это скорее грустно, чем смешно! Во-первых, мы не бедны – у нас есть дом, еда, одежда, даже дача – то есть все, что нужно для жизни. А во-вторых – да, сынок, такие люди, как твой приятель, встречаются. Есть люди, которые готовы признавать Бога, когда Он их сытно кормит, но отказывающиеся от Него, когда наступают какие-то трудности. О таких людях сказано в «Евангелии от Иоанна». Там есть глава №6, которая могла бы быть смешной, если бы не была такой грустной.
- А что там, в этой главе? – спросил Богдан.
Папа открыл Библию.
- В этой главе Евангелист Иоанн повествует о том, как Господь накормил пять тысяч человек пятью хлебами, и двумя рыбками, - сказал папа.
- А, я вспомнил! – сказал Богдан.
- Глава начинается с того, что Господь приходит в окрестности Тивериады, - сказал папа. – К тому времени, Он уже сотворил немало чудес, и за Ним следовало множество народа. Люди проголодались, и Господь решил накормить их. Но перед этим Он спросил у апостола Филиппа – где бы нам купить хлебов?
- А зачем Христос его спросил? – поинтересовался Богдан.
- Господь ничего не делает зря, - сказал папа. – Иоанн Златоуст считал, что Господь пытался натолкнуть Филиппа на кое-какую мысль. Дело в том, что Филипп, как и все иудеи, знал, конечно, что много лет назад пророк Елисей накормил двенадцатью хлебами 100 человек (4 Цар. 4, 42-44). Господь, быть может, хотел, чтобы Филипп проявил свою веру, и сказал: «Господи, если Елисей смог накормить много человек малым количеством еды, то тем более Ты, Сын Божий, сможешь это сделать!». Но Филипп не сказал этого. Он мыслил по человечески, и сказал, что хлеба надо купить больше, чем на 200 динариев. Это – большие деньги. Для сравнения, если бы я – обычный столяр – жил бы в то время, то такую сумму я заработал бы не меньше, чем за полгода!
- Филипп не понял того, что от него хотел Господь! – сказал Богдан.
- По-видимому – да, - сказал папа. – Среди того моря голодного народа у одного мальчика было пять ячменных хлебов и две рыбки - ничтожное количество. Но Господь есть Истинный Бог (1 Ин. 5, 20), и может все. Он велел людям возлечь, а апостолы раздали им хлеб. И всем хлеба хватило, все ели, и наелись, и много хлеба осталось после этой чудесной трапезы. Как ты думаешь, понравилось ли народу это чудо?
- Конечно! – уверенно ответил Богдан.
- Ты прав, - сказал папа. – Люди сказали о Христе: «это истинно Тот Пророк, Которому должно прийти в мир». А так же – захотели сделать Его царем. (Ин. 6, 14-15). Тут, сынок, надо кое-что пояснить. Еще Моисей говорил, что Господь даст людям другого Пророка, подобного ему, Моисею, и люди должны этого Пророка слушаться (Втор. 18, 18). После Моисея были пророки – Илия, Исайя, Осия и так далее, но - ни один из них не мог считаться тем пророком, о котором говорил Моисей!
- Почему?
- Во-первых - Моисей знал Господа гораздо ближе, чем все эти пророки. Во-вторых, с помощью Моисея был дан людям ветхозаветный Закон, а никто их тех пророков не был законодателем. В-третьих - Моисей вывел евреев из египетского рабства, никто другой из ветхозаветных пророков не мог похвастаться чем-то подобным. А вот ко Христу слова Моисея подходят! Во-первых, Христос знает Бога даже лучше чем Моисей, просто потому, что Он Сам – Воплотившийся Бог (1. Тим 3, 16), Он – Сущий от начала (Ин. 8, 25), Он - Сущий в недре Отчем (Ин. 1, 18)!
- И «никто не знает Сына, кроме Отца и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын захочет открыть» (Мф. 11, 27), - подсказал Богдан цитату из той главы Евангелия, которую они всей семьей читали вчера.
- Да, сынок, правильно, - улыбнулся папа. - То есть Воплотившийся Сын Божий и Сам Есть Бог, и знает Отца и Святого Духа так, как и не снилось никому из людей, в том числе и Моисею!
- Да, я понимаю, - сказал Богдан.
- Во-вторых – Христос является законодателем потому, что заключает с людьми Новый Завет. И, в-третьих – Христос выводит людей из рабства смерти и греху, более того – разрушает царство смерти, и теперь для каждого из нас возможна Вечность. То есть то, что Он осуществляет – гораздо большее освобождение, чем то, которое было с народом Израильским при Моисее!
- Да уж, конечно! – вставил Богдан.
- И так – Моисей, говоря о Пророке, которого нужно слушаться, говорил именно об Иисусе Христе, - продолжил папа. - И люди, наевшись чудесно возникшим хлебом, готовы Христа этим Пророком признать. Но Христос уходит от них. Вечером его ученики плывут на другую сторону Галилейского моря в город Капернаум, а Христос по воде идет за ними следом.
- Пап, а зачем Господь ушел от людей, которые хотели сделать Его царем? – спросил Богдан.
- Потому, что знал их сердце, - сказал папа. – Когда те люди обнаружили, что Иисуса рядом нет, они начали Его искать, и приплыли на лодках за Ним, в Капернаум (Ин. 6, 25). Христос встретил их строгими словами: «Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, а потому, что ели хлеб и насытились» (Ин. 6, 26). Проще говоря, Господь имеет ввиду, что этих людей интересует лишь одно – чтобы Он их кормил. И Он тут же говорит, что нужно заботиться не о пище обыкновенной, но о той пище, которая приведет их в жизнь вечную.
- И что же люди? – спросил Богдан.
- Они требуют у Него знамения с неба! – сказал папа.
- Знамения?! – изумился Богдан. – Ведь они еще вчера наелись хлебом, который появился чудом. Какое еще нужно знамение после этого?!
Папа грустно усмехнулся.
- Они, сынок, не просто требуют знамения. Они требуют строго определенного знамения – они опять хотят, чтобы Господь их накормил! Поэтому и намекают, говоря: «Отцы наши ели манну в пустыне» (Ин. 6, 31). То есть – дай нам опять еду, можно – манну с неба, тогда мы поверим Тебе!
- Надо же! – покачал головой Богдан.
- Не осуждай их! – строго сказал папа. – Все мы, люди, такие! Господь дает нам всегда так много, а нам все кажется, что этого – мало… И вместо того, чтобы благодарить Господа, мы требуем – еще, еще!... Но, вернемся к Евангельской истории. Господь отказывает этим людям. Не потому, что Ему трудно. Пройдет время, и Он опять накормит тысячи людей малым количеством хлеба. Просто Он хочет, чтобы люди думали не о еде! И Он начинает рассказывать им об Истинном Хлебе, который ведет в вечность. Он начинает говорить о таинстве Евхаристии. Он говорит о том, что те, кто будет участвовать в этом великом таинстве, могут соединиться с Ним, и так разделить Его Богочеловеческую жизнь! Но люди не слушают Его. Им кажутся странными Его слова. (Ин. 6, 48-66). Но ведь еще вчера эти самые люди считали Христа Пророком. Но если Он – Порок, как вы сами говорили! – то нужно Его слушаться, нужно смиренно пытаться понять, что именно Он хочет сказать… Но люди не хотят этого! Они хотели только хлеба, обычного хлеба, они обижены тем, что этого хлеба не получили, и поэтому уходят от Христа!
- Как грустно! – сказал Богдан.
- Да, сынок, - сказал папа. – Эта история очень плохо характеризует человеческий род. Пока давал им земное, пока кормил – был им люб, а как о небесном заговорил – они сразу Его отвергли. Мы не должны быть таковыми, сынок! Мы должны помнить, что Господь все может, и что Он очень нас любит. И если нам будет полезно, то Он даст нам все богатства земли. Но все богатства земли – это очень большая тяжесть, сынок, и она может погубить того, у кого она в руках. Именно поэтому Господь дает нам именно то, что нам нужно. Не меньше, и не больше! То, что у нас в руках – это отмеряно Господом, и мы должны доверять Ему! Господь знает, кому и сколько дать, чтобы излишнее имущество не помешало людям войти в Жизнь вечную!
9. О молитве. Зачем мы молимся чужими словами.
Однажды Тоня отказалась читать вечерние молитвы вместе со всей семьей.
- Доченька, а что случилось? – спросила удивленная мама.
- Там все не то! – заявила Тоня.
- Где – «там»? И что – «не то»?! – не понял папа.
Тоня с досадой поморщилась.
- Там слова непонятные, чужие! – сказала она. – Я их говорить не хочу! Я хотела бы сказать Богу, как я Его люблю, как я благодарна Ему за то, что Он такой добрый! А там, в вечернем правиле, ничего этого нет!
- Ты не права - там все это есть, - сказал папа сухо. – Если ты чего-то не видишь, это не означает, что этого чего-то нет. Иной раз это означает просто то, что ты ослепла.
- Может быть! – выпалила Тоня. – Но это другие люди говорили, по-своему. А я по-своему хочу – так честнее будет!
- Хорошо, - сказал папа. – Хочешь – молись своими словами. Но в этом случае ты, конечно, будешь молиться одна – ведь ни я, ни мама, ни Таня, ни Богдан твоих молитв не знаем! Тебе как удобнее – уйти в свою комнату и молиться там? Или ты посидишь здесь, пока будем молиться мы, а потом сама помолишься?
- Здесь посижу, - буркнула Тоня.
Так и решили. Пока семья молилась, замкнутая и надутая Тоня сидела на стуле. Потом коротко помолилась сама. О чем она говорила с Богом, для всех осталось неизвестным – Тоня молилась в уме, «про себя».
- Что это с ней? – спросила, озабочено, мама, когда они с папой остались вдвоем.
- Ничего страшного, просто ребенок становиться подростком, - сказал папа. – Подростки болезненно реагируют на фальшь – это нормально. Сегодня нашей Тоне показалось фальшью использование молитв, составленных другими людьми. Это не страшно – дети многое ставят под вопрос просто потому, что взрослеют. Им нужно более глубокое понимание всего, что происходит в их христианской жизни. Не беспокойся – я завтра попытаюсь ей все объяснить.
Назавтра папа вошел в комнату Тони, когда она в одиночестве готовила уроки. В руке папа держал книгу с житиями святых.
- Как ты думаешь, доченька, зачем православные христиане читают такие книги? – спросил он, указывая на книгу с житиями.
- Для того, чтобы знать, как жили святые, - ответила Тоня.
- А зачем нам знать, как они жили? – спросил отец.
Тоня секунду подумала.
- Для того, чтобы чему-то у них научиться? – спросила она.
- Правильно, - кивнул папа. – «Подражайте мне, как я Христу», говорил апостол Павел (1 Кор. 4, 16). В этих словах объяснение того, почему мы так чтим святых. Мы учимся у и апостола Павла, и у Макария Великого, и у Серафима Саровского и у других святых подражать Христу. Мы читаем о их жизни, и видим, как в сложных обстоятельствах святые проявляли мужество, верность Богу и ближним, милосердие, сострадание... Проходит время, и мы сами попадаем в тяжелые обстоятельства, и здесь опыт святых помогает нам не растеряться, а самим быть и мужественными, и верными, и милосердными...
- Да, пап, конечно! – согласилась Тоня.
- Тогда почему ты думаешь, что мы не можем поучиться у святых еще и молитве? – спросил отец.
Тоня замялась.
- А... А разве не будет честнее говорить Богу от себя? – спросила она.
- Говорить с Богом от себя, от сердца – это очень правильно и очень нужно, - сказал отец. – Каждый христианин прибегает к такой молитве – иначе и быть не может. Я рад, что ты готова сказать своими словами Богу обо всем, что тебя радует или беспокоит. Но, видишь ли, доченька – каждому серьезному делу нужно учиться! Я вот столяр, умею сделать стол или стул, но если бы я, когда только начинал, полез к станкам без всякого обучения – ничего хорошего из это не вышло бы! Меня долго учили специалисты, настоящие мастера своего дела – только поэтому я сумел овладеть этой профессией. А молитва – это тоже серьезное дело, этому тоже учиться нужно. И у кого же нам учиться, как не у Макария Великого, Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина? Это были настоящие христиане, верные ученики Господа, и именно из их молитв составлены наши утреннее и вечернее молитвенные правила!
- Пап, но ведь я так не думаю, как они, я так не чувствую! – возразила с досадой Тоня.
- Я понимаю, - ответил папа. – Ты знаешь, что такое «камертон»?
- Да, конечно, - сказала Тоня. – Это такая штучка, которая издает правильный, нужный звук, а потом по этому звуку настраивают гитары, или, там – скрипки...
- Правильно, - сказал папа. – Так вот, доченька – молитвы, которые оставили нам святые – это своеобразный камертон. Когда ты обращаешься к Богу со словами, написанными, к примеру, Иоанном Златоустом, ты прикасаешься к духовному опыту этого святого! А этот опыт был о-го-го! Никому не зазорно учиться христианству у Иоанна Златоуста! Мало-помалу, ты начинаешь понимать этот опыт, вживаться в него. Постепенно этот опыт становится твоим собственным. Мысли этого святого, чувства этого святого постепенно становятся твоими. Ты растешь! И рано или поздно ты произносишь эту молитву с полной искренностью, так как она уже не только его, она и твоя!
Тоня помолчала, потом спросила:
- Пап, но ведь это будет потом. Как же я могу говорить эти слова Богу сейчас – ведь они еще не стали моими!
- Будь перед Богом честна, - ответил папа. – Перед молитвенным правилом честно скажи Ему: «Господи – эти молитвы святых, и они пока еще не мои. Я не все тут понимаю, не со всем согласна. Но я хочу верить Тебе так, как верили эти святые, любить Тебя так, как они любили. Для этого я буду учиться их молитве. Помоги мне, сделай так, чтобы когда-нибудь я могла честно назвать эти молитвы своими!»
Тоня опять помолчала.
- Да, пап, - сказала, наконец, она. - Это, пожалуй, честно, это я могу!
- А своих личных молитв не оставляй, - посоветовал папа. – Одно другому не мешает. И вот еще – когда ты молишься сама, ты становишься перед Богом, но - одна. А когда вся семья вечерами молится вместе, мы не только становимся ближе к Богу, мы и друг к другу становимся ближе – и это тоже очень важно.
- Как в Храме, на литургии? – спросила Тоня.
- Да, - сказал папа. – Ведь чем плох грех? Тем, что он разделяет человека и Бога, и тем, что он разделяет людей между собой. Когда мы принимает Святое Причастие, каждый из нас соединяется с Господом и Богом Иисусом Христом – и так преодолевается первое разделение. Но и второе разделение преодолевается тоже – когда каждый из нас соединяется с Богом, мы ведь и друг с другом соединяемся! Христос, пребывающий после Причастия в нас (Ин. 6, 56), соединяет нас друг с другом! В общей семейной молитве все это происходит, конечно, не в такой степени, но – происходит! Мы становимся ближе и к Богу, и друг к другу. Так постепенно и к нам приближается Царство Небесное, которое раскрывается, конечно, в вечности, но начинается – здесь!
10. Еще один разговор о молитве. Молитва хананеянки.
Однажды к Богдану, Тоне и Тане приехала бабушка – папина мама. Она жила в соседней области и навещала своих внуков несколько раз в год, приезжая ровно на неделю. Как всегда, она привезла с собою конфеты, всю неделю готовила детям всякие вкусности – пельмени, котлеты, голубцы, оливье…
А потом бабушка уехала. Как всегда, на вокзал ее провожал папа, и как всегда после ее отъезда, он вернулся домой задумчивым и расстроенным.
- Ну что, пап, проводил бабушку? – спросила Тоня.
- Проводил, - ответил папа.
- Жаль, что она уже уехала, - сказала Таня. – Я люблю, когда она приезжает.
- Да, она очень вас балует, - сказал папа. - Вам понравились пельмени и конфеты?
- Да! – воскликнула Таня.
- Очень! – поддержала сестру Тоня.
- А между тем, бабушка – неверующий человек, - сказал папа. – Вы об этом помните?
Девочки вразнобой закивали. Они знали, что их бабушка была против того, чтобы их семья жила жизнью воцерковленных православных христиан.
- Если она сейчас умрет, то ее участь на Суде Божьем может быть очень незавидной, - сказал папа. – Ведь «без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11, 6). Так что вы молитесь, чтобы Господь коснулся ее сердца, и она стала верующей хотя бы в старости, хотя бы перед самой смертью. Это лучшее, чем вы можете воздать ей за ее любовь к вам.
- Хорошо! – весело пообещала Таня, схватила со стола пряник и понеслась гулять.
А Тоня не уходила – было видно, что она о чем-то раздумывает.
- Пап, а я вот давно хотела спросить, - начала она. – А зачем нам вообще молиться? Ну, о бабушке, или, там, о здоровье? Разве Бог сам, без наших молитв не знает, что нам нужно?
- Знает, - ответил папа. – Он лучше нас самих это знает. Но вообще-то Он Сам велел нам молиться, в том числе и о ближних. А апостолы завещали нам вообще молиться непрестанно (1 Фес. 5, 17).
- Я это знаю, - сказала Тоня. – И ты постоянно об этом говоришь, и мама… Я вот только не понимаю – зачем?
- Видишь ли, доченька, - начал папа. – Молитва нужна потому, что она ставит нас перед лицом Божьим. То есть, мы, конечно, и так всегда перед Ним, но мы часто об этом забываем, а когда молимся – вспоминаем. И если человек много молится, значит, он проводит много времени с Богом, даже если при этом и не слышит ответов Господа на свои вопросы. А проводить время с Господом – полезно для нас. Так мы как бы пропитываемся Его Святостью, и становимся чуть-чуть чище сами. Иной раз Господь не спешит исполнять наши молитвы, но на то у Него есть причины. Бывает, что то, о чем мы просим, не принесет нам добра, и тогда Господь нам этого не дает. Иногда долгое молчание Господа в ответ на наши просьбы помогают нам разглядеть кое-что важное в нас самих…
- Как это? – не поняла Таня.
- Вот смотри, - сказал папа. – В Евангелии есть такая история. Однажды Господа и Его учеников встретила женщина, у которой очень страдала дочь – ее терзал злой дух, и она бесновалась (Мф. 15, 22-28). Женщина знала, что Господь может исцелить ее дитя, и попросила Христа помочь. Но Он, как казалось, поначалу решил ей отказать.
- Почему?! – изумилась Тоня. – Он же – добрый!
- Дело в том, что женщина эта была хананеянкой, - сказал папа. – Хананеев мы знаем еще из Ветхого Завета. Это был языческий народ, который практиковал ужасные обряды. Ради своих божеств, которых в Писании прямо называются бесами (Пс. 105, 37), эти люди сжигали в огне собственных детей!
- Какой ужас! – изумилась Тоня.
- Да, ужас, - согласился папа. – Мы не знаем, убивала ли своих детей эта несчастная женщина, но то, что руки у хананеев были по локоть в крови – это точно. И когда Господь сказал ей, что Он послан только к погибшим потомкам Авраама, Он дал ей понять, что она и ее народ не достойны Господних милостей – они давно заслужили Его осуждение за пролитую кровь своих детей.
- И что было дальше? – спросила Тоня.
- На самом деле, доченька, мы все недостойны Господних милостей, - сказал папа. – Мы все грешим. Все, не только хананеи! И нам часто очень полезно бывает понять наше недостоинство! Хананеянка его поняла. У слабого духом и верой человека, осознание своего недостоинства часто гасит молитву. Но эта хананеянка была сильным человеком! Она продолжала просить Господа о помощи даже после Его кажущегося отказа!
- Почему?
- Я думаю, что в тот день эта несчастная женщина поняла и о себе и о Боге очень многое, - сказал папа. – Она понята, что недостойна подарков от Господа. Но так же поняла, что Он Благ! Поняла, что Он может дать ей то, о чем она просит, несмотря на ее греховность! Ведь наша греховность губит нас самих, но она не уменьшает любви Божьей к нам! Мы недостойны Его любви, и все же – любимы Им!
Папа перевел дух. Тоня молчала – слушала.
- А дальше? – раздалось от двери.
Папа и Тоня повернули головы на голос. Оказалось, что у двери стоит Таня – она давно тихонечко подошла и слушала.
- Эта женщина продолжала просить, - сказал папа. - Даже после первого отказа. Даже после того, как Господь сравнил представителей ее народа с псами. Он сказал: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Но она и после этого не отступала! Я думаю, что в тот момент эта женщина на опыте поняла, что такое настоящее смирение. Многие ли из нас выдержали бы, если б Господь, вполне заслуженно, сравнил нас с собаками! Но настоящее смирение не ломает человека. Оно ведет к покаянию, то есть – к изменению, к очищению, а значит к постепенному восстановлению утраченного богоподобия. Не сломало смирение и хананеянку. Она ответила Господу: «Да, Господи, но и псы едят крохи, которые падают со столов господ их».
- И что? – спросила Таня.
- И Господь исполнил ее просьбу! - сказал папа торжественно. – Дочь хананеянки была исцелена. Я уверен, что Он собирался помочь этой женщине с самого начала, но отказывал ей до тех пор, пока она не достигла нужного, спасительного состояния души. Так всегда бывает, доченька – Господь всегда хочет нам помочь, но ждет, пока молитва приведет нас самих к настоящему смирению, к настоящему покаянию. Господь мудр, Он всегда дает нам то, что нужно для спасения, но только тогда, когда мы можем это принять!
- Пап, а что было с этой женщиной потом? – спросила Тоня. – Она, наверное, была очень благодарна Господу?
- Евангелисты больше не упоминают об этой женщине, - сказал папа. – Но я уверен – пережитая ею встреча с Господом изменила эту женщину навсегда. Ты только подумай – тут и встреча с Богом, и совершенное Им чудо, и ее глубочайшее смирение, и ее огромная благодарность... Не думаю, что потом она могла с легкостью грешить, зная, что Бог так сильно ее любит! И уверен – когда после воскресения Господа, апостолы вышли на проповедь к язычникам, эта женщина вошла в число христиан.
- Я тоже так думаю! – сказала Таня. – Если бы Господь сделал такое для меня, я никогда бы этого не забыла!
- Господь всегда делает для каждого из нас очень и очень многое, - сказал папа. – Просто мы не всегда это замечаем. Ладно, девочки – идите, я устал и хочу отдохнуть. И о бабушке молиться не забывайте! «Много может усиленная молитва праведного» (Иак. 5, 16), говорил апостол Иаков. Мы не праведники, но тем более усиленной должна быть наша молитва! Помните об хананеянке! Она просила чуда для любимого человека – дочери, и вы просите чуда для любимой бабушки. Наши увещевания не трогают сердце бабушки. Но нет ничего невозможного для Господа. Ведь Он – «Бог, творящий чудеса» (Пс. 76, 15).
11. О молитве за умерших.
В эти дни папа ходил грустный – умерла его старенькая тетя. Она жила одна, и в последнее время просила папу Богдана сделать в ее квартире небольшой ремонт – уж очень ей хотелось увидеть на своих стенах новые обои. Он обещал, но все откладывал на потом – был занят. И вот теперь жалел, что не доставил старушке этой последней радости.
- Мы должны быть добрее друг к другу, сынок, – сказал он Богдану. – Мы должны быть добрее к нашим близким во время каждой встречи с ними. Потому, что не знаем - будет ли за этой встречей следующая! Всегда, когда умирает близкий человек, я ощущаю, что любил его не так сильно, как надо было бы любить! Не сказал всего того, что должен был бы сказать, не сделал ради него всего того, что должен был бы сделать... И это – правда, увы!.. Мы не умеем любить ближних по-настоящему! И часто понимаем это только тогда, когда ближние уходят...
- Уже ничего не изменишь! – ответил Богдан грустно.
Папа пожал плечами.
- Нужно стараться делать больше для тех, кто еще жив, - сказал он. – А об умерших не забывать молиться!
- А зачем мы вообще молимся об умерших? – спросил Богдан. – Ведь Бог сам знает, хорошие или плохие дела делал человек! По этим делам Он и будет судить этого человека. Зачем Ему наши молитвы об умершем?
- А зачем молиться о живых? – спросил в свою очередь отец. – Зачем ты молился о выздоровлении мамы, когда она сильно болела? Ведь Бог лучше знал – выздороветь ей или умереть?
- Потому, что я очень хотел, чтобы мама выздоровела! – ответил Богдан. – А Господь Сам сказал: «все, что ни попросите в молитве с верою, получите» (Мф. 21, 22).
- Правильно, - ответил папа. – Только почему ты думаешь, что эти слова относятся только к живым? Их и к умершим можно отнести, ведь для Господа все живы (Лк. 20, 38)! Опять-таки – апостол Павел в послании к Римлянам пишет, что «Христос для того умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14, 9). Так что молиться об умерших можно смело – Господь и наш, и их Владыка!
- Ну да! – согласился Богдан.
- Да и потом, если подумать, то и для нас эти люди не совсем мертвы! – сказал папа.
- Как это? – не понял Богдан.
- Все мы влияем друг на друга, - сказал папа. – Всю свою жизнь, каждый час, каждый день, мы кого-то одариваем, кого-то оббираем, кого-то лечим нашей любовью, кого-то калечим нашими грехами... Так вот - плоды наших поступков, и плохих и хороших, не исчезают с нашей смертью! Вот, к примеру, покойная тетя – она учила меня быть добрым, и потому я смело могу сказать в молитве: «Господи, если и есть во мне немного доброты, то это не только моя, но и ее доброта! Это – один из плодов ее жизни, и этот плод все еще живет во мне! Если я сделаю что-то доброе, то считай, что это не только я, но и она сделала!»
- Да, правильно! – кивнул головой Богдан. – Об этом я как-то не подумал!
- Да, сынок – наши поступки продолжают жить и после нашей смерти - ведь они оставили след в душах других людей. Не случайно окончательная участь человека решается только на Страшном Суде, после воскресения в теле – когда все дела всех людей будут завершены! Вот тогда над всеми нами прозвучит окончательный приговор Господа! И вот после него бесполезны будут молитвы. Но этот момент еще не настал и окончательный приговор еще не прозвучал! Сейчас души умерших просто находятся в ожидании этого окончательного Суда Господа, мы, живущие, можем помочь им и добрыми делами, и молитвой! «Многое может усиленная молитва праведного» - говорил апостол Иаков (Иак. 5, 16). Очень хорошие слова! Они побуждают нас становиться праведниками – ведь мы-то не праведники! И побуждают нас молиться чаще, хоть мы и лентяи!
- Пап, а молитвы за умерших существовали всегда? – спросил Богдан.
- Да, сынок! – ответил папа. – Святой равноапостольный Аверкий скончался около 167 года в городе Иерополе. Так вот, в этом городе и теперь хранится камень, под которым святой был похоронен. На этом камне выбито обращение святого, в котором он просит молиться о нем. Если бы у первых христиан не было молитв за умерших, то святой Аверкий не просил бы у христиан этих молитв! Опять-таки – в римских катакомбах, где первые христиане хоронили своих умерших, на стенах выбиты молитвы к Господу за этих умерших. И в самой древней из известных нам литургий, которая называется литургией апостола Иакова, есть молитвы об умерших! В наше время, когда в Храме служатся литугрии Василия Великого или Иоанна Златоустого, мы и молимся за умерших, и приносим бескровную жертву за спасение их. И это – правильно! Все мы: и живые, и уже отшедшие – члены одной Церкви, и должны поддерживать друг друга! В том числе – и молитвой.
- Пап, а в ветхозаветные времена, до победы Христа над смертью, люди молились об умерших? – спросил Богдан.
- Знаешь, сынок, - ответил папа, - люди во все времена, ощущали ответственность друг за друга, и поэтому даже в ветхозаветные времена люди понимали – раз мой ближний умер, то я должен что-то для него сделать. Когда погиб царь Саул, то о нем и о его сыне Ионафане, не только плакали, но и постились семь дней (1 Цар. 31, 13). Подробнее в Писании об этом случае ничего не сказано, но вообще-то мне плохо представляется пост без молитвы! Слишком уж часто в писании они идут рука об руку – пост и молитва. Вот смотри: пророчица Анна, упомянутая в Евангелии от Луки, служила Богу день и ночь постом и молитвой (Лк. 2, 37). Господь Иисус Христос, говоря о бесах, сказал, что «род сей изгоняется только постом и молитвой» (Мф. 17, 21). И в книге «Деяний» написано, что пророки и учителя церкви в Антиохи, перед тем, как отпустить Савла и Варнаву на миссионерское служение, совершили пост и молитву (Деян. 13, 3). В общем, не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что семь дней после смерти Саула люди не только постились, но и молились!
Папа замялся, переводя дух.
- Пророк Иеремия, - продолжил папа через минуту, - указывает на обычай преломлять хлеб об умершем (Иер. 16, 7). В книге «Товит» указывается, что при гробах было принято раздавать хлеб (Тов. 4, 17). Возможно, в этом корни нашего обычая раздавать конфеты после смерти близкого человека – чтобы люди съели и тихонько помолились за упокой души умершего. Наконец, во Второй Маккавейской книге, указывается на то, что Иуда Маккавейский принес жертву за умерших воинов (2 Мак. 12, 42-45). В этой же книге прямо указывается и о молитвах об умерших (2 Мак. 12, 44), и говориться о том, что молиться за умерших – хорошее дело! Так что, сынок, обычай не оставлять без памяти и без молитв своих умерших близких существовал во все времена!
- Пап, а давай прямо сейчас помолимся об умершей тете! – предложил Богдан.
- Давай! – согласился отец.
